Марид Одран - Страница 82

Из столовой я прошел в гостиную и в коридор. Передо мной стояли шкафы с бездарно подобранной коллекцией. Здесь я уже мог ориентироваться. Так, посмотрим. Кабинет Сейполта должен быть…

…здесь! Дверь закрыта; я громко постучал. Тишина. Открыв дверь, я шагнул в кабинет. Полумрак; шторы плотно закрывали окна. Воздух затхлый, как будто кондиционер отключили и комнату давно не проветривали. Интересно, что будет, если я наберусь наглости и пороюсь немного в бумагах на рабочем столе немца? Я торопливо перелистал несколько отчетов, лежащих на самом верху кипы документов.

Сейполта я обнаружил между эркером и двумя стеллажами для деловых бумаг.

Он был скрыт письменным столом. Темный костюм немца стал почти черным от крови.

Сначала я принял его за черно-серый плед, упавший на бежевый ковер. Потом заметил светло-голубую рубашку и одну руку. Шагнул поближе, ожидая самого худшего, и, конечно, не ошибся…

Его располосовали от горла до паха, внутренности вывалились на ковер.

Какой-то окровавленный комок был втиснут в окоченевшую руку.

Это сделал Ксаргис Мохадхил Хан. То есть экс-Джеймс Бонд, который до недавнего времени работал на Сейполта. Он убрал еще одного свидетеля.

Рейнхарта я нашел в его комнате наверху; он выглядел не лучше хозяина.

Старик-араб умер за домом, когда пропалывал прелестные цветы, выращенные им вопреки природе и климату. Всех убили быстро, затем расчленили. Хан крался от одной жертвы к другой, тихо и молниеносно отбирая жизнь. Он скользил бесшумно, как призрак. Прежде чем вернуться в дом, я вставил несколько училок, которые подавили страх, боль, гнев, голод и жажду; училка немецкого языка уже была подключена, но, похоже, она не пригодится мне сегодня.

Я направился к кабинету Сейполта, собираясь хорошенько обыскать стол. Но на пороге меня окликнули:

— Люц?

Я повернулся. Билл не соврал — покойный действительно любил длинноногих блондинок. — Люц? — повторила она. — Bist du noch beteit?

— Ich heisse Marid Audra? Fraulein. Wissen Sie wo lutz ist?

Моя училка работала на полную мощность: я не просто переводил с арабского на немецкий, но говорил на языке, который словно знал с самого детства.

— Разве его здесь нет? — спросила она.

— Нет, и Рейнхарта я тоже никак не могу найти.

— Должно быть, они уже уехали в город. За ленчем шел разговор о том, что неплохо прогуляться.

— Готов поспорить, они отправились ко мне в отель. Мы договорились пообедать вместе, и я решил, что должен встретиться с ними здесь. Нанял машину.

Господи, какая глупость! Сейчас позвоню в отель и оставлю Люцу записку, а затем вызову другое такси. Поедете со мной?

Она задумчиво покусала ноготь.

— Даже не знаю… — ответила она очень нерешительным тоном.

— Вы уже видели город? Она нахмурилась:

— Я не видела ничего, кроме этого дома, ни разу не вылезала на свет Божий с тех пор, как оказалась здесь, — сказала она жалобно.

Я кивнул:

— О, мой друг всегда чересчур серьезно относится к работе. Уверяет, что любит проводить время весело, наслаждаться жизнью, а на самом деле сохнет за делом сам и заставляет сохнуть окружающих. Не хочу осуждать его — в конце концов, он один из моих старейших партнеров по бизнесу и лучший друг, — но думаю, такой образ жизни вреден для здоровья.

— И я все время твержу ему об этом.

— Так почему бы нам не вернуться в отель? Может быть, мы вместе поможем ему расслабиться немного сегодня вечером? Обед, небольшое шоу. Будьте моей гостьей! Я настаиваю.

Она улыбнулась:

— Только позвольте мне…

— Мы должны спешить, — прервал я ее. — Если быстро не доберемся до отеля, Люц поедет домой. Он весьма нервный человек. Тогда придется возвращаться сюда.

Как вы знаете, дорога просто ужасная. Идемте, время не терпит.

— Но если мы собираемся обедать… Мне следовало бы догадаться!

— Ваш наряд вам очень к лицу, моя дорогая; но если вы так не считаете… то прошу позволения купить вам другой, по вашему выбору, со всеми необходимыми аксессуарами. Люц сделал мне множество подарков. Я с удовольствием отвечу на его щедрость подобным образом. Мы можем отправиться в магазины прямо перед обедом. Я знаю несколько очень изысканных английских, французских и итальянских заведений; уверен, вам понравится. Кстати, вы успеете выбрать вечерний наряд, пока мы с Люцем будем обсуждать наши проблемы. Все прекрасно устроится.

Я вывел ее через парадный вход. Мы зашагали по гравийной дорожке к такси Билла. Открыв заднюю дверцу, я усадил ее в машину, затем обошел вокруг и сел с другой стороны.

— Билл, — обратился я к нему по-арабски, — назад в город. Отель «Палаццо ди Марко Аврелио».

Билл посмотрел на меня с раздражением.

— Знаешь, Марк Аврелий ведь тоже мертв, — сказал он и завел мотор.

Я похолодел, пытаясь сообразить, что значит это «тоже». Потом повернулся к красотке, сидящей рядом.

— Не обращай внимания на водителя, — сказал я ей по-немецки, решив, что сейчас самое время перейти на «ты». — Он безумен, как все американцы. Такова воля Аллаха.

— Ты не позвонил в отель, — сказала она, даря мне нежную улыбку.

Ей понравилась мысль приобрести новый наряд и украшения к нему просто по случаю совместного обеда. Я для нее был психованным арабом, лопающимся от богатства. Такие психованные арабы ей нравились.

— Да, не позвонил. Сделаю это, как только мы доберемся туда.

Она сморщила носик.

— Но если мы уже будем там…

— Ты не понимаешь, — прервал я ее. — Обычно клиенты улаживают подобные дела с портье. Но когда гости особые, — такие как герр Сейполт и я, — следует говорить лично с управляющим.